97.2762
101.2243
08.02.2025
13:47:05

«Я хочу глобально решить две задачи», - хирург Алексей Дикарев

Известный краснодарский челюстно-лицевой хирург Алексей Дикарев специально для «Персоны», дал эксклюзивное интервью.

Он любит жизнь и спорт, сочетание синего с серым, работает под песни Snoop Dogg, часто использует в работе электронож и каждый день заходит на сайт medscape, а недавно ему подарили книгу «Врачи, изменившие мир». Видимо потому, что после встречи с ним никто не остается прежним.

Алексей Дикарев - заведующий челюстно-лицевой хирургии Краевой клинической больницы № 1, пластический хирург, микрососудистый, реконструктивный хирург, онколог, кандидат медицинских наук, член Российского партнерства специалистов по опухолям головы и шеи, член Российского Общества Пластических, Реконструктивных и Эстетических Хирургов, единственный представитель России в Североамериканском Сообществе Хирургов голова-шея AHNS, член ISAPS - Международного Сообщества Эстетических Пластических Хирургов. Членство в последних двух сообществах крайне престижно - для принятия недостаточно быть профессионально соответствующим - требуются международная научная деятельность и рекомендации уже зарегистрированных членов, подтверждающих ценность нового участника.

- Как и почему вы соединяете в себе две специальности (хирург «голова - шея» и пластический хирург)?

- Это не новинка и я не изобретатель в этой области. На самом деле, подобное существует. В абдоминальной хирургии есть такая специальность: «тазовый хирург» и сейчас никого этим не удивишь. Это универсал, способный выполнить любую операцию в области таза мужчины и женщины. Потому что, к примеру, простые гинекологи решить всех проблем не могут. Есть так же профессия «торакальный хирург». Он универсально работает в грудной клетке и может прооперировать пищевод, как абдоминальный хирург, и легкие и сердечную сорочку и так далее. Совмещение специальностей или универсальность, назовите как хотите. Это ключ к решению вопроса, это принципиально очень важно и это более эффективно. Я и мои некоторые коллеги сумели воплотить в жизнь совмещение профессий агрессивной хирургии и пластической для того, чтобы у пациентов появился шанс жить дольше и качественнее. Если врач просто хирург-онколог, то он работает достаточно грубо. Качественно, но грубо. Отрезал, зашил и все. Пациент может выглядеть крайне неэстетично после перенесенных операций, что может доставлять ему много страданий и проблем в социальной и личной жизни. Для того, чтобы работать не грубо нужно быть микрохирургом. Никто не работает более мягко с тканями, чем микрохирург. Ни один пластический хирург не способен так работать. Я оперирую в бинокулярах, с увеличением, с микроинструментами. Очень важно, чтобы пациент, во-первых, выжил после травмы, во-вторых, по возможности сохранил функциональность прооперированной части тела и выглядел достойно, чтобы не страдало его качество жизни.

- Поговорим о вашей учебе. Я слышала, что вы часто выезжаете на обучение в другие страны. Китай, например. Неужели наша медицина такая слабая и не дала вам достаточно знаний?

- Не так. Я считаю, что не впустую провел время в мед. институте. Это отличная классическая образовательная база. Но всегда нужно развиваться и самообразовываться. Дело в том, что раньше я был уверен в том, что есть границы возможностей, они были обрисованы уровнем развития в профессии хирурга головы и шеи. Потом я увидел, что есть другая медицина и стал целенаправленно искать, где мне учиться. Последние одиннадцать лет было потрачено именно на обучение и повышение квалификации. Я ездил в разные страны, в том числе и в Китай, где за две недели обучения я действительно почерпнул колоссальные знания. Я научился там таким вещам, о которых раньше думал как о невозможных. У китайцев совсем другой менталитет. У нас считают, что микрохирургия — это пик специальности и возможностей. То есть, чтобы у нас в России научиться микрохирургии, необходимо проучиться и проработать лет пятнадцать. А китайцы считают, что микрохирургии могут научить любого, и, не теряя времени, сразу после института усаживают молодых врачей на процессы реконструкции, аутотрансплантации и те получают навыки резекционной хирургии. Отсюда потрясающие результаты. Поэтому я считаю, что не нужно оставаться в рамках классического медицинского образования.

- Приведите примеры сложных операций из вашей практики, с которыми не могут справиться другие хирурги.

- Микрохирург — это снайпер. Снайпер — тактическая единица в армии. Снайпер убрал руководителя и с вражеской стороны все рухнуло. Микрохирургия решает такие же тактические вопросы. Приведу в пример конкретную ситуацию из моей практики. Мужчина отстреливает треть лица девчонке. Молодой и очень красивой. За шесть лет ей сделали, кажется, 12 разных операций не моими руками. Когда она ко мне пришла, вместо нижней трети лица у нее была дырка, из которой висел язык, поэтому она носила маску. Девушка меня восхитила. Я увидел ее глаза и сразу решил, что буду ее оперировать. Куда она только не обращалась ранее, но врачи не могли дать ей вразумительный ответ, чем они могут ей помочь. Они просто говорили, что операция будет стоить очень дорого. На самом деле, они ничего не могли ей предложить, потому что у них нет навыков микрохирургии. Первая же моя микрохирургическая реконструктивная операция с восстановлением челюсти вернула ей контур лица, а вторая создала предпосылки для возможности восстановления рта и губ. Будет еще третья операция, и, надеюсь, последняя.

Есть еще пример с использованием микрохирургии. У меня была пациентка, которая имела диагноз саркома плеча, т.е опухоль мягких тканей. Ее посмотрели в онкологическом диспансере и выдали свой вердикт: показание к удалению сегмента выше локтевого сустава. Но как вы понимаете, если отрезать этот сегмент, то вся рука не будет жить. Я ее посмотрел и сказал, что мы можем удалить опухоль, но будет дефект, и тогда мы возьмем кость с ноги, поставим в плечо и мягкими тканями возместим дефект. В итоге, ей даже кость не понадобилась, я ей сделал только пластику мягких тканей. Уже пять лет она прекрасно живет после операции. А ведь ей собирались удалить руку по плечо!

- Получается, многие страдают из-за недостаточных знаний врачей?

- Врачи не виноваты. Это культура, образование, менталитет. Я говорю абсолютно свободно в голос. Если я говорю, что операцию технически нельзя сделать, это означает, что ее нельзя сделать на планете Земля. Пациента не прооперируют ни в Уругвае, ни в Израиле, ни в США, нигде. Может быть только на Венере и все (улыбнулся).

- Я знаю о том, что вы сейчас занимаетесь организацией хирургических курсов и эти курсы будут стоить для врачей 100 тысяч рублей. Почему так дорого?

- Мне часто задают этот вопрос. Я даже не объясняю. Если для человека дорого 100 тыс. рублей за пять дней, то в самый раз будет девять тысяч евро за два года, плюс билеты на поездку в Европу, примерно 15-20 раз за все время обучения. Умножьте и посмотрите сумму (улыбается). У нас, а речь идет о партнерстве четырех инициативных людей, живущих в Питере, Москве и Краснодаре, не будет дешевого обучения, у нас не будет контрактов с госучреждениями, это принципиально. Кстати, госучреждения никому никогда не устроят обучение за 100 тысяч рублей. Они лучше отправят за 5 тысяч рублей своих заведующих, лояльных к администрации, которые приедут в Питер лишь для того, чтобы сходить в ресторан Джейми Оливера, по Неве покататься на пароходике и попить пива. Этот цирк нам не нужен. Нам нужны «голодные волчата», которые приедут с разных городов России, желающие реально обучится, а потом взять эти навыки и развести дальше. Нам нужны люди, которые реально хотят стать крутыми профессионалами.

- Сколько человек сможет попасть на ваш курс?

- Только десять человек смогут пройти этот курс. Мы закупаем на столько же инструментов и шовных материалов. Мы хотим, чтобы потом каждый из студентов получил их в подарок. Это будет сюрпризом для них. Государство здесь не будет участвовать. А не будет участвовать потому, что при государственном участии требуется соблюдение определенных условий, тендеров и всего остального, что не сможет предоставить нам в конечном итоге те необходимые инструменты, которые будут является нашим конкурентным преимуществом. А нам нужно будет каждому уделить внимание, проконтролировать, потому что нам нужен результат. Будет серьезный отсев, не будет ленивых, не будет лояльных к своему руководству ленивцев. Участники получат навыки, вернутся по своим клиникам и через неделю сделают первую микрохирургическую операцию. Точно так, как было и со мной.

- Насколько мне известно, наша медицина несет потери. Лучшие врачи всегда уезжают. А вы хотите оставаться в крае?

- Я хочу развивать край только потому, что испытываю в этом потребность. Да, я мог бы уехать. Уехать и получать больше денег, покупать себе не Mercedes, а Bentley. Купить дом в два этажа и в три уровня. И что дальше…? У меня нет костюма Philipp Plein, но я шьюсь у того портного у которого шьется Путин, Галицкий, Кобзон и так далее. Уехать ради того, чтобы только больше зарабатывать? Не вижу смысла. Я занимаюсь эстетической хирургией и это позволяет мне чувствовать себя финансово свободно. И при этом я продолжаю оперировать людей, у которых рак, не заглядывая им в карман, не ожидая ничего, просто работая на результат.

- Какие задачи вы перед собой ставите?

- Я хочу глобально решить две задачи. Первый момент — широкая доступность помощи реконструктивной хирургии, которая является гуманной. Второй момент — организация центра реконструкции молочной железы. Это все совмещение агрессивной и эстетической хирургии. Чтобы хирурги умели не только отрезать женщине грудь вместе с опухолью, но и делать пластику, восстановление груди. Это мощное направление и я хочу его развивать, хотя сам лично не занимаюсь реконструкцией груди. Хирург не должен обрезать женщине грудь, леча от рака, не оставляя ей шансов сделать пластику. Для женщин восстановленная внешность — это уверенность в себе. Это возможность носить открытый купальник. После операции будут небольшие рубцы, но их можно скрыть татуировкой, это лучше, чем вата в лифчике.

- Как вы думаете, для чего человеку даётся болезнь?

- Все дается для того, чтобы остановиться и подумать «а все ли правильно было?». Когда при диагнозе «рак» человек начинает рыдать и говорить «почему это случилось со мной», это говорит о том, что он эгоист. То есть считает, что с соседом такая история нормальна, а с ним, таким хорошим, это не должно было случиться.

- Как долго вы можете не работать?

- Неделю (задумался). Нет. Когда я отдыхаю, начинаю думать о работе где- то через три дня.

Спасибо за беседу

Ирина Борс

 

20.01.2018 18:00

Другие новости по теме:

Лента новостей

Сегодня в мире

Голос народа

Наверх